Однажды в СССР. Повесть вторая: «Как верили в себя - Страница 16

Я поражался энергии и работоспособности моего Учителя, человека почтенного возраста, который все успевал. В том числе, заниматься мной. Он лично показал, как ухаживать за оружием во влажном климате сельвы и обязал меня тщательно чистить выданное оружие и постоянно тренироваться в его приведении к боевому применению. Особенно пистолета. Да я и не отлынивал от тренировок с этими смертоносными мужскими игрушками. Пришлось немало пострелять, привыкая к оружию. Сам Маркиз стрелял виртуозно, как из своей английской снайперской винтовки, так и из армейского кольта.

Вот таким образом начался мой рейс, протяженностью более 1000 км вверх по Ориноко — с оружия, золота и алмазов. Как я позже понял, меня призвали не только как спеца, но и из соображения равновесия между венесуэльцами и басками, слишком большие куски пирога ожидались в результате этого вояжа.

Лоцманом у нас был местный абориген с явно выраженными негроидными чертами лица, не говоря уже о цвете кожи. Реку он знал отлично и ее фарватер был у него в голове на всем протяжении нашего маршрута. А так как, осадка у буксира была чуть более метра, а у плашкоутов и того меньше — мы шли по реке круглосуточно. Днем наш речник отсыпался в подвешенном на палубе гамаке, а ночью сам вставал к штурвалу судна.

Венесуэльцы расположились на плашкоутах и выполняли обязанности шкиперской команды. Однако не только… Я в деталях видел, в свой штатовский морской двенадцатикратник, как они оборудовали для двух ручных пулеметов стрелковые ячейки на плашкоутах. Серьезные ребята. Страха у меня не было и когда Маркиз испытующе смотрел на меня, то я ему успокаивающе улыбался. Это было настоящее Приключение и моя авантюрная натура лишь чуть-чуть беспокоилась о его последствиях.

Через три дня на нас напали. Ранним утром я сменил индейца Джо, нашего лоцмана, у штурвала и не успел он утихомирится в своем гамаке, как с плашкоутов подали сигнал тревоги. Я его тут же продублировал ревуном буксира и оставив штурвал заскочившему в рубку лоцману, ринулся на корму. Там было мое место согласно боевому расписанию, рядом с ним уже устанавливали ротный пулемет два баска, а по левому борту устраивался со своей винтовкой Маркиз. И вовремя, стартовавшие с правого берега четыре надувные десантные лодки уверенно догоняли буксир и обходили его с двух сторон. А со стороны плашкоутов уже раздавались звуки интенсивной стрельбы.

— Внимание, всем! Открывать огонь только по моей команде. Николай, твои цели слева. Себастьян, действуешь по обстановке. В лодки, специально, не стрелять — они секционные и движки на них мощные. Несколько раз успеют нас достать, пока затонут. — Спокойно и обстоятельно говорил Маркиз.

Скорее всего, он успокаивал меня. Я же Знал, что все окончится хорошо, а потому был спокоен и по команде стал стрелять с упора, мешка с песком. Стрелял спокойно, как по мишеням и старался попасть в рулевого лодки вырвавшейся вперед. И попал, уже со второго выстрела. Дальнейший исход боя решил пулемет Себастьяна, в результате две лодки затонули на фарватере, а еще две отстали. Кровожадные венесуэльцы утопили все нападавшие с носа лодки, как сказал их командир, сеньор Федерико:

— Не ожидали колумбийцы такой плотности огня от мирных речников, — и злорадно усмехнулся, ну совсем как мирный гражданский человек. — Даже ответного огня, толком, открыть не смогли. Бандитос.

Однако, пару пробоин в рубке мы получили, но к счастью все обошлось. Пока и я почему-то был уверен, что это еще не вечер, так сказать.

Вечером, в мою вахту, Маркиз поднялся в рубку и откровенно поговорил со мной:

— Я смотрю, Николай, что ты совсем не озадачен случившимся.

— Нет, Учитель, я мечтал о романтике южных морей и вот она… В полный рост, — пошутил я.

— Ну и хорошо, а то я почувствовал себя виноватым, — ухмыльнулся Маркиз.

— И как вы дошли до такой безмятежной жизни на родине предков, Михаил Игнатьевич?

— Все просто, если в Союзе без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек. То в капиталистическом мире эти бумажки зеленые и называются долларами. А они, имеют свойство, быстро тратиться. Семья, родня, обязательства перед своим народом… И вот я в опасном деле, вспомнил молодость и еще, невольно, тебя втравил.

— Значит, я опять буду вам должен, — заржал я.

— Да, ты все такой же… Колян Псих, — парировал Маркиз. — Тебе бы в флибустьеры.

А шо, какие наши годы… — схохмил я.

И больше душещипательных разговоров мы не вели. Не время, не место и люди не те.

До конечного пункта назначения, мы еще дважды выгружались и если один раз это было горючее и спецтехника: мобильные буровые установки, агрегаты электрические дизельные, малогабаритные бензиновые генераторы, компрессоры, мини драги… То во второй раз, это было оружие, уж очень специфические ящики сгружали на правый берег венесуэльцы индейцам яномама. Эту коренную народность уничтожали бразильцы, зачищая богатый полезными ископаемыми ареал расселения аборигенов, где тем не посчастливилось проживать. Люди гибнут за металл…

Через девять дней мы прибыли в конечный пункт следования, город Пуэрто-Аякучо, где оставили плашкоуты. И, как я узнал, уже представителям племени гуахибо — это они будут переправлять груз далее, в Колумбию.

Теперь нашей главной задачей было смыться, быстренько и по-английски, с одним плашкоутом, на котором было загружено топливо для обратного рейса. Как я понял, нас обязательно постараются перехватить на обратном пути, чтобы пограбить наш, буквально, «золотой буксир». Ночью мы скрытно отошли от причала в Пуэрто-Аякучо и встали на якорь в укромной затоке, чтобы хорошо отдохнуть перед обратной дорогой.